Жестокая реальность ГКЧП
19 августа исполнится 14 лет с того дня, когда Советский Союз проснулся под слова дикторов Центрального радио: «Государственный комитет по чрезвычайному положению сообщает…». С того дня начался новый отсчет времени на всей огромной территории тогда еще нашей общей страны.
Как это было
В ночь на 19 августа 1991 года президент СССР Михаил Горбачев был отстранен от власти. Группа государственных деятелей заявила о создании Государственного комитета по чрезвычайному положению (ГКЧП), который был сформирован в ночь с 18 на 19 августа 1991 года из представителей властных структур, не согласных с политикой руководства Михаила Горбачева и проектом нового Союзного договора. В ГКЧП вошли: вице-президент СССР Геннадий Янаев, глава Кабинета министров Bалентин Павлов, зампредседателя Совета обороны СССР Олег Бакланов, председатель КГБ СССР Владимир Крючков, министр внутренних дел СССР Борис Пуго и другие.
В заявлении советского руководства, неоднократно зачитываемого по радио и телевидению в перерывах между трансляциями опер и балета «Лебединое озеро», говорилось, что в связи с невозможностью по состоянию здоровья исполнения Михаилом Горбачевым обязанностей президента СССР и переходом в соответствии с Конституцией СССР полномочий президента к вице-президенту СССР Геннадию Янаеву на всей территории СССР вводится чрезвычайное положение.
Своими дальнейшими постановлениями ГКЧП упразднял деятельность политических партий и общественных организаций, препятствующих нормализации обстановки в стране, а также приостанавливал выпуск ряда центральных газет, таких как «Труд», «Рабочая трибуна», «Известия», «Правда», «Красная Звезда», «Сельская жизнь» и другие. Но участники заговора недооценили существования в стране второго центра власти – президента России Бориса Ельцина. Из своей резиденции – Белого дома – он сумел организовать сопротивление, добившись поддержки армии, милиции и правительственного аппарата. Заговорщики же проявили нерешительность и неорганизованность. Путч был объявлен "антиконституционным" и не встретил поддержки ни в стране, ни за рубежом.
22 августа 1991 года члены ГКЧП были арестованы. Указом Бориса Ельцина деятельность КПСС была прекращена, все учреждения КПСС были закрыты, а на Лубянке демонстрантами был самочинно снесен памятник Феликсу Дзержинскому, основателю ВЧК.
Августовский заговор свел на нет все попытки подписания нового союзного договора. Власти Михаила Горбачева был нанесен смертельный удар. Даже те республики, которые ранее выражали желание войти в новый Союз, заявили о своей независимости. В конце августа — начале сентября Эстония, Латвия, Литва провозгласили свою независимость и вышли из состава Союза. Их отделение было официально признано Российской Федерацией, а затем и иностранными государствами. Михаил Горбачев предложил самораспуститься Верховному Совету СССР.
Жертвы ГКЧП
Августовский путч 1991 года не обошелся без жертв. Эти жертвы были, к счастью, немногочисленны, но каждая из них достойна сожаления, сочувствия и памяти.
В ночь с 20 на 21 августа 1991 года в подземном транспортном туннеле на пересечении Калининского проспекта (ныне улица Новый Арбат) и Садового кольца (улица Чайковского) погибли три молодых москвича: Дмитрий Комарь, Владимир Усов и Илья Кричевский. Их смерть была следствием драматически сложившихся обстоятельств, и органы прокуратуры как Москвы, так и Российской Федерации, внимательно изучавшие ход событий в подземном туннеле, не нашли ни в действиях военных, ни в действиях гражданских лиц состава преступления.
Еще вечером 20 августа полк Таманской дивизии в составе нескольких десятков БМП получил приказ от начальника штаба Московского военного округа организовать патрулирование на въездах с Садового кольца в центр Москвы с целью "не допустить провоза в город огнестрельного оружия, взрывчатых веществ и боеприпасов". Бронемашины двигались медленно, несколько машин заняли позиции на ближних к площади Маяковского перекрестках. Однако на въезде в туннель у Калининского проспекта колонну БМП ждала преграда — поперек дороги были выставлены пустые троллейбусы. Бронетехника обошла их справа, игнорируя собравшуюся на всех тротуарах толпу возбужденных людей. Несколько москвичей попытались остановить боевую колонну, запрыгнув для этого на БМП, чтобы прикрыть брезентом смотровые щели. Все это, в конечном счете, и привело к трагедии. Двое москвичей были задавлены, один погиб от рикошетной пули. Несколько человек из толпы были ранены.
Возбуждение москвичей было понятно. Именно в эту ночь все ждали штурма Белого дома, и штаб его обороны решил защищать резиденцию российского руководства на "дальних" подступах.
Приказа на штурм Белого дома в ночь на 21 августа так и не поступило, а утром, подчиняясь совсем другому приказу, войска начали покидать улицы Москвы. Среди множества факторов, которые удержали членов ГКЧП Крючкова, Янаева и Язова от попытки провести штурм Белого дома, была, по их собственному признанию, и трагедия, о которой говорилось выше.
24 августа в Москве прошли торжественные похороны Дмитрия Комаря, Владимира Усова и Ильи Кричевского. В траурной процессии, прошедшей на улицах Москвы, приняли участие сотни тысяч человек. На траурном митинге выступили Борис Ельцин, руководители Российской Федерации, мэрии Москвы, общественные деятели. Михаил Горбачев воздержался от непосредственного участия в этих похоронах, но издал указ о присвоении трем погибшим москвичам звания Героя Советского Союза. В истории этого почетного звания и в истории СССР это был последний такой указ.
Еще одна жертва путча — один из непосредственных организаторов ГКЧП – Борис Пуго. Поражение ГКЧП определилось уже днем 21 августа, и прокуратура Российской Федерации объявила, что все участники ГКЧП будут привлечены к самой строгой ответственности. Вернувшись вечером к себе домой, Пуго обнаружил, что все телефоны правительственной связи у него отключены. Он поднялся с женой Валентиной Ивановной в квартиру к сыну Вадиму, семья которого жила в том же доме по улице Рылеева, но этажом выше.
Никто не знает, о чем говорили супруги Пуго в ту ночь. Для человека с такой биографией, как у Пуго, перспектива оказаться на скамье подсудимых и в тюрьме была невыносимой. Лучше уж смерть. Утром 22 августа в 9 часов Борис Карлович позвонил в МВД своим заместителям и спросил: как идут дела? На вопрос, будет ли министр сегодня на службе, Пуго ответил вопросом: а зачем? Очень скоро по тому же городскому телефону Пуго позвонили из российских спецслужб и спросили, нельзя ли с ним встретиться. Его разыскивали генералы из окружения Ельцина. Пуго ответил: "Приезжайте ко мне".
Дверь приехавшей группе открыл больной старик — тесть Пуго. "У нас несчастье, — сказал он. — Проходите".
Министр лежал в верхней одежде на своей кровати, из его виска шла кровь. У другой кровати сидела его жена. У нее было пулевое ранение также в голову, но она была еще жива и умерла в больнице, не приходя в сознание. Оба оставили предсмертные записки. Борис Пуго просил прощения у родных. "Я излишне доверился людям, — писал он. — Я честно прожил всю жизнь". Валентина Ивановна написала еще короче: "Я не могу больше жить. Не осуждайте нас". Следствие констатировало самоубийство. Похороны супругов Пуго прошли в Москве через два дня почти незаметно. Попрощаться с ними к моргу больницы приехали лишь несколько ветеранов, даже гробы было нести некому. Не было и никаких официальных соболезнований и некрологов.
В день похорон Бориса Пуго и его жены, 24 августа, в своем служебном кабинете в доме №1 Московского Кремля покончил с собой 68-летний Сергей Федорович Ахромеев – маршал и Герой Советского Союза, занимавший тогда пост советника президента СССР по военным делам. У Ахромеева не было под рукой оружия, но он уже не мог и не хотел ждать. Он повесился, использовав скрученную вдвое нейлоновую веревку от занавесей, один конец которой он прикрепил к массивной медной ручке высокой кремлевской оконной рамы. Покойный был в полной военной форме со знаками отличия. Были немедленно вызваны следователи из военной прокуратуры с видеокамерой. В кабинете не было беспорядка, сейфы были закрыты. На столе маршала лежало шесть записок, написанных от руки. Две из них — для родных и близких. Одна из записок была адресована армейским коллегам с просьбой помочь семье и родным в организации похорон. Еще одна записка — с просьбой отдать долги в кремлевской столовой, и деньги лежали рядом. Отдельно лежала записка с объяснением его поступка: "Я не могу жить, когда моя Родина погибает и разрушается все то, что я считал смыслом моей жизни. Мой возраст и вся моя жизнь дают мне право уйти. Я боролся до последнего".
Еще одно самоубийство произошло рано утром 26 августа 1991 года. На тротуаре, недалеко от одного из подъездов элитного дома №3 по Плотникову переулку, в котором жили только самые ответственные работники ЦК КПСС и некоторое министры, было обнаружено тело Николая Ефимовича Кручины – члена ЦК КПСС и управляющего делами ЦК КПСС, человека, чья близость к Михаилу Горбачеву не была секретом. Первый же осмотр тела и кабинета покойного показывал, что он решил добровольно уйти из жизни.
Самоубийство Кручины вызвало позднее множество домыслов. Впрочем, и у следствия, начатого в день самоубийства, имелись версии об убийстве — с учетом положения и возможностей Кручины. Под его контролем находились все счета КПСС в Советском Союзе и за границей, поэтому у Кручины имелись все основания ждать неприятных допросов не только по делу о ГКЧП.
Жертв ГКЧП было, к счастью, немного, но они оказались символичными. Кручина представлял партию, Ахромеев — армию, Пуго — КГБ и МВД. Молодые москвичи, которых хоронили 24 августа, представляли новую российскую демократию, которую впереди ждали гораздо большие потери.
Члены ГКЧП: жизнь после путча
Олег Бакланов, заместитель председателя Совета обороны СССР
После заключения в "Матросской тишине" Олег Бакланов стал председателем региональной общественной организации "Общество дружбы и сотрудничества народов России и Украины". Впоследствии становится советником Банка оборонных предприятий "Мир". В 1995 году баллотируется в Государственную думу по Подольскому одномандатному округу, выдвинут избирательным блоком "Власть — народу".
Владимир Крючков, председатель КГБ СССР
Пенсионер. Входит в совет директоров информационно-аналитической структуры АНТР "Регион", которая представляет собой мозговой центр службы безопасности АФК "Система". По утверждению газеты "Аргументы и факты", тесно сотрудничает с одной из структур московского правительства.
Валентин Павлов, премьер-министр СССР, председатель Государственного совета по экономической реформе
В 1994-1995 гг. – президент Часпромбанка. Возглавлял консалтинговую фирму "Доверие". В 1996-1997 гг. – советник Промстройбанка. С 1998 г. – вице-президент компании «BMS-corporation», занимающейся поставками компьютерных программ для управления производством. Вице-президент Вольного экономического общества России.
Борис Пуго, министр внутренних дел СССР
Застрелился при попытке группы захвата арестовать его в августе 1991 года.
Василий Стародубцев, председатель Крестьянского союза СССР
В июне 1992 г. освобожден из-под стражи под подписку о невыезде с места жительства, приступил к работе как председатель АПК "Новомосковский" и колхоза им. Ленина. С 22 января 1995 года – член ЦК КПРФ.
23 марта 1997 года избран губернатором Тульской области. В апреле 2001 года одержал победу во втором туре губернаторских выборов в Тульской области.
Александр Тизяков, президент Ассоциации государственных предприятий и объектов промышленности, строительства и связи СССР
После амнистии поселился в Екатеринбурге. Сейчас возглавляет машиностроительный завод имени Калинина, входит в руководство Ассоциации промышленников и предпринимателей России, а также является одним из лидеров блока национально-патриотических сил "Союз патриотов".
Дмитрий Язов, министр обороны СССР
Консультант Министерства обороны РФ. В отличие от других членов ГКЧП, после амнистии не принимал никакого участия в политической жизни страны и не писал мемуаров.
Геннадий Янаев, вице-президент СССР
Пенсионер, работает консультантом в общественном комитете ветеранов и инвалидов государственной службы «Родина и честь».
Преступники или патриоты?
Сегодня, спустя четырнадцать лет после августовского путча, историки так и не пришли к однозначной оценке событий тех дней. Некоторые по привычке называют гэкачепистов бунтарями и обвиняют в заговоре против советского народа, приведшего в итоге к развалу СССР. Другие именуют их «декабристами двадцатого века», бросившими вызов «архитектору» перестройки Михаилу Горбачеву и его политике.
Сами же члены ГКЧП говорят: «В августе 1991 года нас обвинили в заговоре против власти. Но начинали-то этот заговор не мы, а Горбачев и Яковлев. Сама перестройка была задумана как заговор против народа, против социалистического строя – и общественного, и государственного».
Один из членов ГКЧП Валентин Вареников был единственным среди своих товарищей, кто в 1994 году не принял амнистию и настоял на том, чтобы его судили. Вареникова судили и оправдали. Сегодня он говорит, что свое оправдание считает оправданием всех членов ГКЧП, чей арест в 1991 году противоречил закону.
«Конечно, мы должны признать, что ГКЧП не проявил должной настойчивости, и в этом – первопричина его поражения. Но важно то, что мы выступили против политики Горбачева, за сохранение нашего государства, и сегодня все мы поступили бы точно так же, как и в августе 1991 года», — уверен Валентин Вареников.
Ирина ЧЕРЕДНИЧЕНКО, «ИТ»
